Козни Елизаветы II: какие поступки королевы раздражают ее семью и всю Британию. Сказка без хеппи-энда: история трагического брака принцессы Дианы Почему диана развелась с чарльзом

Принцесса Диана и королева: поединок характеров или нечто большее?

Иногда я думаю, во что же я ввязалась.

Принцесса Уэльская, 1981г.

Историю сложных отношений королевы Елизаветы II и леди Дианы Спенсер , как во время ее замужества за принцем Чарльзом, так и после развода, вплоть до трагической смерти в Париже описывает королевский биограф Ингрид Сьюард.

Диана смогла изменить лицо британской монархии, приблизив ее к простому народу. Принцесса одинаково тепло и внимательно общалась с людьми, невзирая на их социальный статус, словно забывая о собственном положении в обществе. Она была полной противоположностью сдержанной и чопорной королевы Елизаветы, в которой воплотилась сама «английскость». Диана привнесла в королевскую семью демократизм и сделала ее в глазах англичан гораздо более живой, человечной, нормальной, она вдохнула жизнь в монархические декорации современной Англии.

Британская желтая пресса с упоением смаковала реплику королевы, которая была брошена в ответ на первое сообщение об аварии под мостом Альма 31 августа 1997 года: «Должно быть, кто-то намеренно смазал тормоза» .

Эти слова, расцененные как высшее проявление бессердечия королевы к бывшей невестке и отражает крайне сложные отношения между двумя женщинами» .

Принято считать, что Диана Спенсер попала в британскую королевскую семью практически с улицы, некоторые люди полагают, что она была едва ли не простолюдинкой, без роду и племени, и именно поэтому с ней так часто сравнивают Кейт Миддлтон. На самом деле это не так, в отличие от своей невестки, Диана принадлежала к знатному роду. Более того, оба её родителя являлись представителями старинных британских родов. Отец принцессы - Джон Спенсер , виконт Элторп, происходил из семейства Спенсер-Черчилль . Графский титул предки Спенсера получили еще в XVII веке, в годы правления Карла I. Отличалась древним и знатным происхождением и Фрэнсис Рут - мать Дианы. Леди Фермой , бабушка Дианы, была фрейлиной королевы-матери.

Начало всей этой истории не предвещало ничего необычного. Представительница древнего аристократического рода, получившая безупречное воспитание и блестящее образование, Леди Диана Спенсер , как никто, подходила на роль старомодной безмолвной принцессы. Как всякий уважающий себя джентльмен, да к тому же на тот момент совершенно бесхребетный и подневольный Чарльз, угождая матери, был с будущей женой обходителен, учтив и даже ласков, так что наивная девушка вполне могла принять проявления вежливости за любовь. Чарльзу уже исполнилось 30, его мать королева Елизавета II дала разрешение на свадьбу, хоть и считала Диану не готовой для жизни во дворце . П ышная свадьба, состоявшаяся в 1981 году, отвечала вековым канонам жанра: толпы зевак восторженно следили за помпезной церемоний, с упоением обсуждали наряды и обручальное кольцо за 30 тысяч фунтов.

После свадьбы, однако, все пошло наперекосяк. Королева считала неприемлемым «выходку» с поцелуем на балконе. Это, по ее мнению, совершенно не позволительно, проявлять свои чувства на глазах у всего народа! Принцесса Уэльская решительно не вписалась в викторианские нравы Букингемского дворца. Диана оказалась не готова к жизни во дворце, она ощущала себя птицей, запертой в золотой королевской клетке. Многое из того, что она привыкла делать в повседневной жизни, до замужества теперь не находило поддержки у королевы и королевской семьи.

Позднее стал проявляться характер принцессы, которая не только сама выбрала имена Уильяму и Гарри, но и наняла собственную няню, отказавшись от услуг королевской, а также позднее , несмотря на плотный график встреч и официальных визитов, старалась самостоятельно встречать сыновей из школы. «Семья - самое важное», - не уставала тогда повторять на встречах с журналистами леди Ди, которая ещё с юношеских лет обожала детей и даже работала одно время воспитательницей в одном из лондонских детских садов.

В середине 80-х Чарльз возобновил роман со своей давней любовницей Камиллой Паркер-Боулз - в прессу просочились записи телефонных разговоров, подтверждающих супружескую измену. Диана, в свою очередь, - то ли от обиды, то ли в отместку, то ли от одиночества - сблизилась с инструктором по верховой езде Джеймсом Хьюиттом . Внимание журналистов к подробностям супружеской жизни королевских особ вынуждало их давать объяснительные интервью - избежать вопросов было невозможно. В подробности никто из них, само собой, не вдавался, однако Диана всё же позволила себе облетевший весь мир комментарий: «В моём браке слишком много народу». Принцесса имела в виду не только любовницу Чарльза, которая после её смерти всё-таки станет законной супругой принца, но и всю королевскую семью, принимавшую активное участие в жизни их молодой семьи.

Королеве не нравилось в невестке буквально все, она оказалось не такой смиренной, как могло показаться на первый взгляд. Елизавета не могла смириться даже с тем, как Диана одевалась. Леди Ди одевалась более свободно, чем это было принято. Будучи символом Британии, она предпочитала английских дизайнеров одежды. Образ Дианы отличался яркостью, смелостью и непринужденностью. Она могла позволить себе одеться в полностью розовый или голубой цвета. Но особенно Диана любила красный.

Елизавета II была возмущена тем вниманием прессы , которое навлекла на них своим поведением Диана - за ней пристально наблюдал весь мир, ведь принцесса вела активную общественную жизнь, уделяя много времени благотворительности, посещая сиротские приюты, дома престарелых, реабилитационные центры. Диана открыла британцам глаза на многие новые тогда для них вещи. Оказалось, например, что почти ничто человеческое королевским особам не чуждо: они точно также могут быть неприкаянными в семье, болеть странной болезнью под названием булимия и искренне переживать от сознания собственной ненужности. И даже ежедневные походы Дианы в спортзал в сопровождении толпы папарацци сближали: принцессам тоже приходится ежедневно потеть, чтобы хоть как-то сохранить фигуру.

Ее успех был феноменален. Диана сразу покорила публику отсутствием аристократической холодности и заносчивости, небывалой открытостью в общении. Она никогда не стремилась казаться идеальной леди и, даже став членом королевской семьи, намеренно отстранялась от порядков, царивших в Букингемском дворце. Подданные и жители других стран обожали её, а она заявляла, что хочет быть прежде всего «королевой людских сердец», а не королевой Британии. Само собой, Чарльз с его интрижкой был у народа в немилости, его сделали главным виновником несчастливого брака - но мать и королевская семья были, конечно, на стороне наследника и не могли позволить Диане и дальше портить его репутацию. С одной стороны, Диана слишком нервничала, с другой, выносила на публику многое из того, что, по мнению королевы, должно было оставаться за дворцовыми стенами.

И всё-таки, чем ближе Диана сходилось с народом, тем сильнее отдалялась от королевского дома. В начале 90-х принцесса перестала скрывать отчуждение с мужем, благодаря чему обрела в лице королевы непримиримого врага.

В декабре 1995 года королева предложила супругам разойтись. Предложение было поддержано премьер-министром и советниками Ее величества. Диана потеряла титул Ее королевского высочества, но осталась принцессой Уэльской и членом королевской семьи, поскольку была матерью сыновей Уильяма и Гарри. После развода Диане позволено было остаться во дворце, заниматься воспитанием детей. Иного решения британский народ просто не простил бы королеве . В книге Тины Браун «Диана» написано: супруг королевы, герцог Эдинбургский, предупредил тогда свою бывшую сноху: «Будешь плохо вести себя, детка, - лишим титула». На что Диана ответила: «Мой титул намного древнее вашего, Филипп». Действительно, род Спенсеров в этом смысле мог поспорить с Виндзорами. Впрочем, собственное аристократическое происхождение после развода волновало Диану меньше всего. Она посвятила свою жизнь сыновьям и поиску тихой гавани.

Сразу после трагической смерти Дианы, в первые дни сентября 1997, в Англии заговорили о конце эпохи и скором падении монархии, о безнадежно отставшей от времени, никому не интересной семье Виндзоров, об их открытом снобизме и пренебрежении общественным мнением. Усугубило ситуацию решение недолюбливавшей Диану королевы уединиться в своем шотландском замке Бэлмор вместе с внуками. Как сказал тогда представитель двора, принцы для нее были важнее «переживаний лондонской толпы с бумажными салфетками наготове».

Недовольство Букингемским дворцом вылилось в плохо скрываемый гнев, в опросах общественного мнения взлетело до рекордной отметки число сторонников республики, и правительство уже беспокоил надвигавшийся кризис института монархии. Но это было только начало. В своем выступлении из Букингемского дворца Ее величество произнесла слова, которых от королевы не ждал никто: «Я, например, - призналась она, - считаю необходимым извлечь уроки из ее жизни и необычайной, трогательной реакции на ее смерть».
Не меньше публику удивили и обороты речи, такие как «От всего сердца», столь нехарактерные для выступлений монарха. Нужно знать вековые монаршие традиции и протоколы, чтобы оценить, в какой степени из ряда вон выходящим было это проявление простых человеческих чувств. На похоронах Дианы королева в нарушении этикета склонила голову. Этот жест шокировал аристократию: ни перед кем британский монарх не склоняет голову, кроме почивших глав других государств. Елизавете II пришлось это сделать на похоронах столь нелюбимой ею, отвергнувшей двор бывшей невестки.

В российском сознании стоический образ чопорного англичанина все меньше и меньше соответствует действительности - новое поколение уже не стесняется проявлять эмоции на людях, и вас теперь даже может обнять малознакомый человек, что еще 20 лет назад было здесь делом совершенно неслыханным. Конечно, и сам Лондон изменился с тех пор, он стал более многокультурным и открытым новым веяниям. Но пример англичанам еще в конце прошлого века подала Диана - своим неприятием викторианских традиций и открытым сопереживанием простым людям. Изменилась и сама монархия. Как сказал глава социологического центра MORI Роберт Вустер: «Королева и ее приближенные извлекли из произошедшего важный урок: существование монархии в современной Великобритании полностью зависит от общественного мнения».

В течение следующих лет королева провела серию реформ, направленных на постепенную модернизацию монархии. Женщин уравняли в правах с мужчинами при наследовании престола, а сами наследники были вынуждены свыкаться с мыслью о том, что их репутация за пределами Букингемского дворца значит ничуть не меньше, чем отношения в семейном кругу. Монархия изменилась - внешне незаметно, но по существу довольно радикально. Идея монаршей сакральности навсегда осталась в прошлом веке. Никому уже даже в голову не придет устраивать юбилейный концерт в Королевском симфоническом зале и приглашать туда избранных. Его устраивают на улице, перед дворцом, куда собирается пол-Лондона и где выступают звезды рэпа и рок-музыки, а ведущие отпускают в адрес ее величества рискованные шутки.

О несчастливом браке Дианы Спенсер и принца Чарльза написаны даже книги, но мало кто знает, что этот токсичный союз негативно сказывался не только на его участниках, но и на самых крепких отношениях в новейшей истории – на отношениях между Елизаветой II и принцем Филиппом.

В браке Елизаветы и Филиппа роли супругов всегда были определены по-военному четко. Так они условились еще перед свадьбой: да, Лилибет в один день станет во главе британского народа, но в их собственной семье – последнее слово всегда будет за Филиппом. К чести, Ее Величество всегда старалась оставаться верной своему обещанию, но не всегда понятное поведение их невестки Дианы Спенсер внесло в «брачный договор» королевской четы свои коррективы. Это было одним из самых болезненных разладов внутри союза, которому в 2017-м году исполнилось семьдесят лет, и Елизавете и Филиппу пришлось проделать огромную работу, чтобы сохранить доверие друг к другу.

От любви до ненависти

Диане было 19, когда в кулуарах Букингемского дворца королевская семья и семейство графа Спенсера порешили связать себя друг с другом посредством союза их детей. Они с Чарльзом еще не успели даже обручиться, а леди Диана уже проводила уик-энды в замке Балморал, путешествовала с наследником на королевской яхте и приезжала на каникулы в Сандрингем. Определенно, королевская семья благоволила к потенциальной невестке.

«Она одна из нас, – в восхищении писала Королева одному из своих близких друзей, – я очарована всеми тремя девушками из семьи Спенсер».

Не скрывал своего удовлетворения и принц Филипп: Диана искренне (так ему казалось, по крайней мере) смеялась над его шутками, великолепно вела себя за столом, могла поддержать разговор о собаках и лошадях, да и в целом говорила только «правильные» вещи. Идеальная невеста, которая не имеет ничего общего с этой развратницей Камиллой Паркер Боулз, – оставалось ждать, когда их сын, наконец, пойдет за кольцом.

Помолвки, однако, все не было. Пресса преследовала юную подругу принца по пятам, не давая ей проходу на улице, делала ставки на дату возможной свадьбы, а фото Дианы помещала практически на каждую газетную полосу. Приятное ожидание важных новостей от королевской семьи стремительно превращалось в полнейшее мракобесие. И в главной его роли волей-неволей оказывалась леди Диана.

Столь пристальное внимание прессы к юной Спенсер не могло не беспокоить Королеву. Ее сыну определенно пора было что-то с этим делать, но в королевской семье за столько лет так и не зародилась культура доверительных бесед между родителями и детьми. Так что со своими опасениями Елизавета пошла не к Чарльзу, а к своему супругу.

Филипп же как глава семьи всегда выступал более решительно. Разговаривать лично с сыном он, конечно же, тоже не стал, а поступил в типичной манере британских аристократов – написал письмо. Друзья принца Уэльского вспоминали, с какой яростью их приятель воспринял слова отца, считая, что его семья принуждает его взять в жены Диану. Впрочем, Чарльз, чье сердце все еще занимала Камилла, по определению не мог сохранять в этом вопросе холодный рассудок. Те же, кто читал письмо Филиппа, спешат уверить, что в нем были лишь отцовские советы – но никак не ультиматум.

В любом случае помолвка – а за ней и свадьба – состоялась. Диана в одночасье стала самым популярным членом королевской семьи. Замкнутая и депрессивная в стенах Кенсингтонского дворца, за его пределами новоиспеченная принцесса Уэльская неизменно очаровывала журналистов и подданных своим отменным стилем и открытым сердцем. Порой чем тяжелее становились реальные проблемы между Дианой и Чарльзом, тем более вызывающе (разумеется, по понятиям протокола) она себя вела. И, конечно же, Елизавета и Филипп не могли этого не видеть.

«Потерпи, и все будет хорошо», – умоляла Елизавета невестку. Это были скупые слова, совсем не похожие на то, что старшая женщина может посоветовать младшей. Но для Королевы и это было настоящим подвигом.

Диане приглашали лучших психологов. Принц Филипп, который прекрасно понимал, как обременительно может быть положение супруга монарха, писал невестке утешающие записки, ласково подписываясь под ними «папа». Елизавета, которая предпочитала избегать сантиментов и откровенных разговоров, пыталась улаживать дела с журналистами. Даже когда Диану сфотографировали беременную в купальнике, Королева тихо собрала редакторов таблоидов в Букингемском дворце, воззвав к их порядочности. Диане не было сказано ни слова критики.

Месть за месть

И все же слова свекра и свекрови, которые тогда еще выступали одним фронтом «за» свою невестку и «против» своего горе-сына, мало помогали разбитому сердцу Дианы. Оскорбленная отношением Чарльза, принцесса Уэльская начала мстить. Было многое: и манипулирование вниманием прессы, и обилие светских раутов, и любовники (читайте: Не святая Диана: 7 фатальных ошибок принцессы Уэльской). Елизавета и Филипп стоически пытались починить то, что никогда не было целым.

Но тут грянул 1992 год.

Королева и герцог Эдинбургский проводили время в Виндзорском замке, когда в свет вышла скандальная книга Эндрю Мортона «Диана: Ее подлинная история». Елизавета и Филипп не верили своим глазам: непоколебимая и безгрешная монархия, которую они вместе создавали столько лет, получила нож в спину. И вонзила его их несчастная невестка.

С тех пор Королева и герцог едва ли могли побеседовать на тему, которая не была бы так или иначе связана с Дианой. После всех разоблачений, последовавших от Мортона, сама леди Ди видела только один выход: развод. Елизавета же продолжала искать точки соприкосновения, чтобы угодить и невестке, и монархии.

А вот терпение герцога Эдинбургского после этого случая лопнуло.

Отныне принц Филипп не упускал случая пристыдить Диану при аристократической верхушке, упрекая ее в булимии и нездоровом психическом поведении. «Будьте честны и признайтесь себе, – в гневе писал свекор, – что отношения Чарльза с Камиллой – это ничто по сравнению с тем, как себя ведете вы сейчас». Сомнений не оставалось: между Дианой и Филиппом завязалась настоящая война. Он продолжал оскорблять ее по случаю и без, демонстративно выходил из зала, когда она появлялась на горизонте. А а она то и дело признавалась друзьям, как сильно она его ненавидит и даже пускала утку о том, что он мечтает ее убить.

Елизавета не одобряла резкости Филиппа, считая, что нужно продолжать действовать дипломатично. Филипп же был в ярости от того, что его жена медлит с организацией развода. Изо дня в день он убеждал ее, что этот союз – большая ошибка, но Елизавета – в совсем несвойственной ей манере – продолжала стоять на своем и пыталась спасти брак Чарльза в ущерб своему. Так продолжалось еще три года. Диана продолжала саботировать институт монархии, подрывая не только основы Короны, но и основы брака Филиппа и Елизаветы, которые отныне выступали по разные стороны баррикад.

В 1995 году принцесса Уэльская дала скандальное интервью BBC. Королева была в ужасе, но все же не стала выказать раздражение, подтвердив Диане, что ее приглашение провести Рождество в Сандрингеме все еще в силе. Диана отказала.

Это было последней каплей. Поговаривают, что Филипп чуть ли не силой усадил жену за письменный стол и заставил ее написать требование о разводе. Диана покинула королевский двор, но герцог Эдинбургский так и не простил ей всего того, что она сделала с его семьей.

Постоянство ненависти

Сара была полной противоположностью принцессы Дианы, несмотря на то, что обе женщины оставались близкими подругами всю свою жизнь. И, возможно, именно кармический характер их дружбы определил то, что герцогиня Йоркская до сих пор остается злейшим врагом принца Филиппа.

В случае с рыжеволосой невестой Эндрю все начиналось точно так же, как когда-то с Дианой. Веселая, жизнерадостная и озорная, она с первой встречи очаровала всю королевскую семью. Идиллия продолжалась почти четыре года – до тех пор, пока от верности обоих супругов друг другу не осталось и следа. Пока принц Эндрю развлекался в заморских портовых городах, его супругу фотографировали в компании сомнительных ухажеров. Принц Филипп не скрывал своего раздражения безрассудным поведением невестки. «Вам стоит отправиться в монастырь – или в сумасшедший дом», – однажды заявил он ей в сердцах после того, как газета Daily Mirror опубликовала фото Сары топлесс в компании ее финансового аналитика.

Когда они с Эндрю объявили о расставании, Королева, по воспоминаниям самой Сары, была расстроена так, «как никогда раньше», то и дело советуя невестке «одуматься, быть сильной и идти вперед». Филипп, однако, как и всегда, придерживался другого мнения: развратница Фергюсон должна покинуть королевскую семью. Его стратегия отношений с Сарой была точно такой же, как и с Дианой: бойкот, бесчисленные оскорбления и попытки выдворить ее подальше от Лондона.

Брак герцогов Йоркских – один из самых необычных в королевской семье. Они развелись в 1996 году, но Сара будто продолжала оставаться членом королевской семьи, проживая в одном коттедже с принцессами Беатрис и Евгенией и периодически возобновляя отношения с принцем Эндрю. И вот, что интересно: Королева с годами оттаяла к своей экс-невестке и возобновила с ней контакт. Герцог Эдинбургский, напротив, все еще запрещает Саре даже попадаться ему на глаза.

До сих пор Елизавета не смеет идти против воли своего мужа. Так что каждый раз, когда ей хочется пригласить Сару к себе, она стоически дожидается момента, когда Филипп покидает резиденцию. Тогда она набирает номер герцогини Йоркской и звонит ей со словами: «Вот ваш шанс ­– скорее приезжайте».

Конечно же, принц Филипп знает, что происходит у него за спиной. Но, быть может, именно так и формируется супружеская мудрость? Елизавета и Филипп живут душа в душу вот уже 70 лет: пожалуй, за это время трудно не освоить искусство компромисса.

Шокирующая своей откровенностью исповедь принцессы Дианы, записанная в ходе многочасового монолога в 1991 году, стала частью переизданной книги Эндрю Мортона «Диана. Ее подлинная история». Благодаря этим записям, в частности, пришло понимание, что «сказка», в которую все верили, для Дианы закончилась задолго до свадьбы.

«Булимия началась через неделю после помолвки (в феврале). Чарльз положил руку мне на талию и сказал: «Ой, несколько пухловата здесь, да?» И у меня внутри что-то перемкнуло. А еще это существо, Камилла. Я была в полном отчаянии. Когда это случилось первый раз, я подумала, что я была слишком взволнована, и это как освобождение от напряжения».

Приступы булимии продолжались на протяжении всей подготовки к свадьбе.

«Когда с меня впервые снимали мерки для свадебного платья, моя талия была 29 дюймов (74 см). А в день, когда я выходила замуж, талия была 23,5 дюйма (59 см). Я просто таяла с февраля по июль».

«Почти сразу после помолвки Чарльз улетел в королевский тур по Австралии и Новой Зеландии. Мне было странно, что он вообще не звонил узнать, как мои дела. Ни одного звонка за время его долгого отсутствия. Я оправдывала его: он очень занят. Я очень многое тогда пыталась объяснить и оправдать ».

«После помолвки меня начали буквально преследовать журналисты. Фотографы были повсюду. Они сняли квартиру с окнами напротив моих окон и пытались подловить меня, шпионили за мной. Это так жестоко по отношению к девушке.

Мне приходилось завешивать окна простынями и выходить через черный ход, чтобы сбежать от них. Подруги, с которыми я жила, помогали мне в этом. Но не Чарльз. Он и его семья не делали ничего, чтобы защитить меня. Помню, он как-то сказал: «Бедная Камилла Паркер-Боулз. Журналисты повсюду возле ее дома». Я спросила: «Сколько их?» Он ответил: «Не меньше, чем четыре». «Боже мой, четыре! А у меня под окнами их 34!» - подумала я, но ему ничего не сказала, я решила, что должна справляться с этим сама».

Незадолго до свадьбы Диана переехала в Букингемский дворец.

«Я не могла поверить, какие все были холодные в этом доме. Я думала, дело в одном, а на самом деле происходило другое… Ложь и обман!»

«Первое, что ранило меня – мой (будущий) муж отправил Камилле Паркер Боулз цветы, когда она заболела менингитом: «Для Глэдис от Фрэда» (так они называли друг друга в целях конспирации)»

Я никогда не сталкивалась с такими вещами, и я просто сказала ему: «Ты обязан всегда быть честным со мной».

«Я была здесь одна (во время приготовлений к свадьбе), потому что Чарльза отправили в тот тур по Австралии и Новой Зеландии, и вы, наверняка помните мои фотографии, где я плачу в красном пальто, пока он идет к самолету. Все думали, я плачу из-за разлуки с ним. Но это не так. Перед его отъездом произошла ужасная вещь.

Я разговаривала с ним в его кабинете, когда зазвонил телефон. Это была Камилла. Я подумала: «Следует ли мне быть милой (и оставить его одного, чтобы он смог с нею поговорить наедине), или мне нужно просто сидеть здесь?» Ну, я решила быть милой, так что покинула кабинет. Это буквально разбило мне сердце».

«Однажды я услышала, как он разговаривает по телефону из ванной и говорит: «Что бы ни случилось, я всегда буду любить тебя». И когда я как бы между прочим сказала ему, что я подслушала его слова под дверью, у нас была ужасная ссора».

Кто-то из его офиса проговорился мне, что у моего (будущего) мужа есть браслет, сделанный для нее, она до сих пор его носит. Это была золотая цепочка с круглой вставкой из голубой эмали. А на нем буквы Г и Ф, «Глэдис и Фрэд» .

Я пошла в офис к тому человеку (кто должен был отправить браслет) и попросила показать посылку.

Он ответил: «Вам не следует на это смотреть».

Я сказала: «Что ж, я как раз это собираюсь сделать».

Я открыла ее и там был браслет. Я сказала: «Я знаю, куда оно отправляется». Я была опустошена. Это было всего недели за две до нашей свадьбы.

Он ответил: «Ну, он собирается подарить это ей сегодня вечером».

Я была в такой ярости! «Почему ты не можешь быть честным со мной?» Но Чарльз оставался спокойным, как мертвец. Он принял свое решение, и даже если оно не будет работать, он его не изменит.

«Чарльз нашел жертвенную овцу, девственницу, которую принесет в жертву. Он был одержим этой идеей (жениться и успокоить тем самым мать)».